Благословение - православное издательство.

Е.Никифоров: - Владыка, я признателен Вам за то, что Вы согласились дать интервью радио «Радонеж». Вы приехали на Межсоборное присутствие Русской Православной Церкви. Там были горячие споры. В частности, Святейший Патриарх говорил о том, хорошо ли было бы богослужение и чтение Священного Писания проводить на русском языке. С одной стороны, люди говорят «да», с другой – «нет, ни в коем случае». Вы, будучи архиереем Зарубежной Церкви, как считаете?

Митр. Марк: - Я не живу в России и поэтому не могу оценить эту  ситуацию. У нас другие условия. В отношении русского или церковно-славянского языков я на 100% стою на позиции церковно-славянского.  Считаю, что каждый мало-мальски образованный русский человек может привыкнуть к церковно-славянскому и учить те немногие вещи, которые надо знать, чтобы следить за богослужением.  Их легко выучить. У нас есть опыт. Наши дети большей частью плохо говорят по-русски, вероятно, что через несколько лет они вообще говорить по-русски не будут, разве что на каком-то кухонном языке. Тем не менее, мы учим их церковно-славянскому языку на уроках Закона Божьего. Допустим, мы прочитываем завтрашнее Евангелие по-славянски, потому что они его услышат по-славянски. И мы видим, что дети не испытывают никакого страха! Боятся только взрослые, бедные, эти постсоветские взрослые, которые лишены своего собственного языка.

Я им говорю часто: «Вы не можете читать ни Достоевского, ни вообще литературу XIX века, если вы не знаете основ церковно-славянского языка. Без них русский язык не существует. Это просто бедный пролетарский сленг, а не язык». И поэтому я считаю, что Церковь обязана настаивать на молитвенном церковно-славянском языке. Он пронизан молитвенным духом, он создан для этого. Читайте Маяковского, читайте Блока - вы их не прочтете без церковно-славянского.

Е.Никифоров: - Имеется в  виду не русификация богослужения, а только чтение.

Митр. Марк: - И чтение тоже. Я думаю, каждый разумный священник будет стараться как-то преподносить Евангелие и апостольские чтения, особенно трудные - в таком духе, что люди его поймут. Естественно, священник основывает свою проповедь обычно на Евангелии или на Апостоле. Есть священники, которые один год, один цикл проповедуют на Евангелие, другой год - на Апостол. И таким образом можно многое доносить до людей. У меня многие священники так действуют: например, во время крещения они останавливаются в середине таинства, объясняют, что было сейчас сделано, что будет сделано.  Чтобы люди уже с пониманием подходили к тому, что они там услышат, что увидят, какие действия последуют. И можно так делать на всех таинствах.

Да, конечно, нам легче было бы, чтобы мы прочитывали все подряд на автомате, и люди ничего бы не понимали, в чем смысл нашего богослужения. Уже 1000 лет оно ведется на народном языке, а церковно-славянский и есть народный молитвенный язык. Помните, когда патриарх Тихон хотел ввести русский язык - женщины на рынке на него напали и кричали, что они не хотят слышать в церкви тот язык, на котором они ругаются. Потому что грань между разговорным языком и церковно-славянским или каким-то улучшенным русским очень трудно провести. Возьмите даже переводы на русский язык, которые сделаны в начале прошлого века, они уже не годятся. Они отжили свой век, потому что язык изменился. И это в каждом языке так.

Е.Никифоров: - Но вместе с тем Ваша паства и англо-говорящая, и германо-говорящая пользуются живым современным языком -английским и германским?

Митр. Марк: - В этом отношении у нас выбора нет, потому что ни у одного западного языка нет такого слоя древнего языка, который фактически в современном еще жив. И это другой аргумент. Мы за каждым богослужением читаем Апостол и Евангелие на двух языках, т.е. те, которые слабо понимают по-славянски - тут же услышат его по-немецки. Так что нет проблем. И со временем они постигают очень многое, потому что понимают, что вот это значит то, и так далее. И так расширяют свой кругозор и благодарят за это. И, конечно, не только Евангелие и Апостол, мы читаем некоторые ектеньи на местном языке, проповедь всегда переводится, так что мы имеем доступ к более широкому кругу людей. Это в наших условиях необходимо. У нас было бы неестественно создавать новый древне-немецкий язык, его нет. Или английский. Есть старый перевод Библии на английский, Библия Короля Иакова. Но это люди уже с трудом понимают. У меня опыт давний, к нам в те годы приезжали люди еще из Советского Союза. Например, в Университет приехала женщина, которая преподавала русский язык, и она заинтересовалась верой, я ей дал книгу, но она через день ее вернула. Я спросил: «Что ты так быстро прочла?» - «Нет, - говорит, - там буквы, которые я не могу читать». Я говорю: «Ну, слушайте, не может быть, там «ять», посмотрите». Я взял мальчика и дал ему читать, он начал читать «Отче наш», все «иже» без проблем, и вдруг он говорит: «Владыка, не знаю, что это за слово». Я говорю: «Ну, смотри, там буквы «х», «л», потом эта буква и потом «б», что там может быть?» И с этого момента, он, 9-летний мальчик, все понял. А такая старушка, простите, или взрослая женщина, просто не хочет. Это советская настырность еще во многих сидит. Но я думаю, что это и у вас сейчас гораздо меньше, чем в те годы. Люди уже не такие, это все была советская узость.

Е.Никифоров: - Зашоренность.

Митр. Марк: - Да. То, что я не знаю, я не буду принимать. Как у нас говорят: крестьянин не ест то, чего он сам никогда не видел.  Поэтому надо снять с людей этот страх и показать красоту. Вы же в ежедневном языке все время употребляете славянские формулы. У вас, например, Петроград, не Петрогород, и т.д.

Е.Никифоров: - Меня несколько встревожило, что эта тема, которая уже 100 лет висит где-то в тайнах нашего народного сознания, нашей народной церковной памяти решалась по-разному, и решалась резко. Народ не принял эти изменения, но даже сейчас лишь началось обсуждение - и уже чувствуются трещинки. И думаешь: не дай Бог - эти трещинки перейдут в раскол!

 Тем более, что сейчас мы видим мощнейший раскол в мировом православии. Это реально. Мы не ожидали, что вдруг Вселенский Патриархат, Греческая Церковь и вообще греки сами пойдут на это - для нас все-таки это Церковь-мать, и мы всегда с благоговением относились к греческой Церкви как к хранительнице православия. И вдруг такое происходит! Что это за явление? 

Митр. Марк: - Это не новое явление, к сожалению. Греки всегда были склонны к исключительности своей национальности. Это прослеживается еще у древних отцов, потом где-то отступает, турки их немножко присмирили. Потом, под чужим американским влиянием, снова всплыло. Первый раз оно появилось в сильной форме 100 лет назад. Это был первый значительный раскол в Православной Церкви, когда люди в Стамбуле, который уже 500 лет не является никаким Константинополем, ввели римо-католический календарь. Они это сделали, не посоветовавшись ни с кем. В Греции совершили полный раскол.

Слава Богу, Россию это обошло, другие славянские церкви тоже остались на традиционном календаре. Но мы дальше фактически уже не могли вместе служить. В Германии, например, когда у нас действовала епископская конференция, мы раз в году служили вместе, но именно Великим постом. Потому что так нам как будто не мешает календарь, хотя он просто не поминается в эти дни. Но это был плохой выход из положения. Была тогда сделана попытка, и она не до конца увенчалась успехом. А сейчас уже ее провели, как следует. И мы не можем сказать, как выйти из этого положения.

Я лично не вижу решения, разве что так называемый «Вселенский патриарх» скажет: «Я признаю свою ошибку и беру все обратно». Вряд ли он это сделает, они очень гордые, эти греки, и поэтому я боюсь, что это может быть хуже, чем раскол 1054 года. Надеялся и молился бы, чтобы этого не было.

И пока, слава Богу, еще держатся некоторые поместные церкви, но я боюсь, что и некоторые из них могут последовать, и тогда будет уже совсем беда. Т.е. опасность для православия огромная, но мы должны настаивать на своем правильном пути и не поддаваться властолюбию, которое обосновано исключительно исторически. Да, когда-то был Константинополь, когда-то это была вселенская столица, но сколько сотен лет уже этого нет!

И что, мы будем ориентироваться по Вашингтону? Это невозможно.

Е.Никифоров: - Опять-таки это унижение достоинства Вселенского Патриархата - Вселенская Церковь на самом деле руководствуется мнением государства, которому всего лишь 250 лет!

Митр. Марк: - Да, но и православных в этом государстве пара человек. Тех, кто остался в Турции, можно по пальцам пересчитать. Это очень жалко. Конечно, мы жалеем греков, которые изгнаны. Но это не дает им права командовать и подрывать основу единства. Это страшно.

Е.Никифоров: - Для русских людей очень важен Афон как некий камертон  веры, нечто идеальное. Мы сделали из него, честно говоря, что-то вроде кумира, идеального православного царства. Они там, в большинстве, вроде бы еще держатся? Но что собой представляет Афон сейчас? Можно ли так безоговорочно доверять всему, что оттуда исходит?

Митр. Марк: - Никак нельзя. Потому что и там греки из Стамбула производят такое давление, что монастырям очень трудно удержаться. Какое-то время, 50 лет назад, афонские монахи перестали вообще поминать Вселенского Патриарха. Но это не помогло. И они потом большей частью опять согласились его поминать.

А в настоящий момент, например, из Ильинского скита нас выгнали. Просто приехали с полицией и выгнали из нашего русского скита.

Е.Никифоров: - А что это за история?

Митр. Марк: - Это было в 1992 или 1993 году. Мы в Ильинском скиту на Афоне не поминали Вселенского Патриарха. И все это знали. Однако никто об этом особенно не кричал. К сожалению, потом один настоятель, который был не очень умный, начал кричать об этом по всему Афону.  Потом приехали греки, и нас просто выгнали оттуда, и больше вообще не давали возможности вернуться. Поселили туда греческую братию, которая все изменила. Это был большой удар для русского монашества на Афоне, потому что это был традиционный скит, из него произошел Паисий Величковский. Для нас это большая духовная потеря. 

Е.Никифоров: - И потом, это же одно из самых грандиозных архитектурных сооружений на Афоне. Этот скит был построен на русские деньги, он невероятно красив. Называется скитом, а на самом деле это он  равен лавре по размерам, по благоукрашению. И до сих пор там греков совсем немного?

Митр. Марк: - Совсем мизерно. И так они показали, что будет с теми, кто сопротивляется.

 Единственный монастырь - это Эсфигмен, который много лет сопротивляется и ведет свою линию. Но, может быть, это тоже не совсем правильный путь. Во всяком случае, мы не можем ставить это как идеал. К сожалению, в наше время Афон настолько подчинен греческой власти!

Так  незаконно получилось в 1918 году, когда его передали под опеку Греции, но не как часть этой страны. Но они его с тех пор воспринимают именно как часть своей страны, где властвуют, как хотят. И поэтому все монахи там должны принять греческое подданство, и т.д. Слава Богу, монастыри еще живут и молятся, это главное. Но сколько им еще осталось быть без того, чтобы, например, не принять новый стиль, неправильный календарь …

Е.Никифоров: - А духовная жизнь на Афоне и в монастырях России сильно отличается? Духовную жизнь не измеришь, но все же Афон - это для нас образец молитвенной жизни. Или у нас в России тоже достойная молитвенная жизнь?

Митр. Марк: - Я думаю, в России есть такие уголки, где есть очень достойная монашеская духовная жизнь. И как на Афоне есть отдельные уголки, так и в России есть. К сожалению, во многих местах прервана традиция передачи живого предания. И на Афоне я вижу это, скажем, в русском Пантелеимоновом монастыре прервано многое из того, что было в мое время, в 1960-е годы. Потому что новые монахи из России приехали без опыта, без чутья того, что есть несоветская монашеская традиция. Поэтому они, к сожалению, не смогли перенять.

И мы не смеем ожидать, что это будет  восстановленная старая традиция. Нет, к сожалению, она оборвана. Но, с другой стороны, растут новые ростки.

И, слава Богу, многие молодые монахи, которые поступают и в России, и на Афоне, все-таки стараются найти корни и примкнуть к ним, что-то выучить. Я сам три года назад был на Афоне, после того, как я 23 года не смел, Патриарх Вселенский меня не пускал, и только он потом в какой-то момент лично снял этот запрет, а сейчас опять такое положение! И когда я там был, молодые монахи в Пантелеимоновом монастыре спрашивали, что изменилось с тех пор, как я был там в своем «монашеском детстве» - и теперь. Я им указал на целый ряд вещей, которые меня огорчили, которые изменились. Но это не значит, что нет духовной жизни. Она просто протекает по другим рельсам, по новым. И дай Бог, конечно, чтобы и в России, и на Афоне нашлись правильные рельсы и правильные источники, из которых можно черпать.

Е.Никифоров: - А греческие монастыри там, на Афоне?

Митр. Марк: - У них передача опыта была гораздо более последовательной. Хотя тоже не во всех. Там есть некоторые, которые фактически вымерли до того, как пришла новая братия. Пришли тогда монахи с Метеор, это было в начале 70-х годов, и влили новые импульсы и очень хорошие, должен сказать. Это слава Богу. Меня всегда радует, когда вижу этих монахов.

Е.Никифоров: - Владыка, из тех вопросов, которые беспокоят наших верующих людей, прежде всего - предание. Радио «Радонеж» 30 лет выискивает очаги еще сохранившегося церковного предания и старается преподать его как можно большей части народа. И народ беспокоится: а сохранилось ли, а правильно ли это, а правильно ли то?

 И отношение к епископату у нас тоже вызывает настороженность. Вот такой важный вопрос: епископы - это монахи или не монахи? Насколько они монахи? Все же видят, что облачения епископские, их поведение, образ жизни отличаются от монашеского, т.е. насколько обеты монашеские отменяются обещаниями епископскими?

Митр. Марк: - Я встречаю в этом отношении две теории, но я могу признать только одну. Для меня монашество не прекращается никогда, как и брак никогда не прекращается. Монашество епископа, конечно, как Вы сказали, и облачение его иное. Некоторые обязанности отличаются, и не требуют или не допускают монашеских правил. Например, епископ должен управлять имуществом епархии, а не своим. В этом отношении он разрешается от обета нестяжательности. Но он же этот обет для себя должен сохранять, т.е. он лично не освобождается, он освобождается в отношении своей епархии. И он должен заботиться о ее процветании, но не о своем обогащении. Это разные вещи. И так во всем.

 Я считаю, епископ имеет определенные обязанности. Например, я никогда не позволю себе есть мясо. В России, к сожалению, есть епископы, которые едят мясо. Это я даже просто не пойму. Я знаю, на соборах, когда я приезжаю сюда, всегда выискиваю того или иного епископа, с которым я сяду рядом, потому что знаю, что мы оба не будем есть мясо. Для меня это совершенно чуждо. А это объясняют тем, будто в обществе так положено, ну, и т.д. Какое общество? Я диктую, что я буду делать, я определяю, а не общество какое-то. Получается тогда, если я буду подчиняться какому-то внешнему обществу, тогда я должен вообще все бросить!

 Тут есть определенные вещи, к которым надо разумно подходить. Например, в машину я не сяду рядом с женщиной, даже с монахиней. Обычно я сижу за ними. Бывают случаи, когда я должен отвезти старушку домой, это, конечно, другое дело. Но просто надо знать расстояние, надо знать такт и то, что полезно мне, потому что я подвергаюсь большей опасности, если не буду соблюдать правила.

А начинается это уже с одежды. Я никогда не могу себе представить монаха в штатской одежде. И у меня был собрат – старый-старый архиерей, он когда-то рассказывал, что его отец был «белым» священником, и он никогда в жизни не видел отца без подрясника, даже дома, это просто немыслимо. И так, когда еще во время коммунизма бывал в Сербии, однажды один монах сказал: «Знаете, ряса – это наша защита. И этим надо пользоваться, а не прятаться».

Е.Никифоров: - Где искать опыт, где искать духовников? Люди хотят высокой жизни, и планки задают очень высокие, а люди все люди и не всегда этим высокими принципами святой жизни, к которой мы стремимся, обладают наши духовники. Как здесь быть? Где найти учителей жизни?

Митр. Марк: - Там, где мы сами подходим со смирением. Вот это основа. Без смирения ничего не даст. А когда смиренно подходишь- тогда найдешь очень и очень много таких, которые достойны, и которым надо подражать.

Е.Никифоров: - Что Вы можете сказать о современной молодежи и в миру, и в Церкви? Это надежная смена? Есть ли молодые люди,

Митр. Марк: - Меня очень радует молодежь. Я часто бываю в Сретенском монастыре в Москве, молодежь меня просто радует. И у себя, на приходах молодежи, которые будут достойными пастырями,  немного.

К сожалению, часто на приходах бывает так, что молодежь уходит на какое-то время, потом, может быть, возвращается, а может быть, и нет. Но в целом- с большой любовью, с большой благодарностью я смотрю на нынешнюю молодежь.

Е.Никифоров: - Ну, и заканчивая наше интервью, хотел бы у Вас спросить уже о земных впечатлениях: о только что прошедшем Межсоборном присутствии и о Рождественских чтениях. Какой-то уже общий итог у Вас сложился? Какое-то понимание? В каком состоянии находится наша Церковь?

Митр. Марк: - Наши дискуссии на Межсоборном присутствии показали, что люди очень живо участвуют в проблемах Церкви. Идет созидательный труд, где люди (и архиереи, и священники, и миряне) ставят серьезные, обоснованные вопросы и находят на них достойные ответы. И я думаю, что это очень важный момент в жизни нашей Церкви. Как Святейший сказал, что ни в одной поместной Церкви нет такого института как Межсоборное присутствие. Мы взяли это Предсоборное присутствие из того времени, между 1905 и 1917 годами, когда был созван Всероссийский Собор. По этому образцу было создано наше нынешнее Межсоборное присутствие, и это невероятно важно. Таким образом, вся Церковь участвует в решении животрепещущих вопросов. Не просто где-то кто-то решает за письменным столом, нет, вся Церковь участвует в этом. И дискуссии действительно оживленные. Люди явно раскрепощаются, уже нет той неестественной сдержанности, когда все трепетали перед Патриархом. Идет живое общение, и это очень ценная вещь. Я знаю, что в других Поместных Церквах завидуют нам. Мы не должны гордиться этим, но мы должны продолжать эту работу.

Е.Никифоров: - И последнее. Украина. Обойти эту тему никак невозможно. Есть ли шанс на излечение раскола? Что там будет происходить, по Вашему мнению, или происходит сейчас? Что это за явление «украинский раскол»?

Митр. Марк: - Я думаю, что тот ход, который предвидел патриарх в Стамбуле, просто не удался. И он ничего не изменил в ситуации. Это печальная картина. Но если государство не будет вмешиваться, то по моим ощущениям, это все будет изживаться само по себе. Будут, естественно, дальше какие-то фанатики в одном или другом направлении. Это не в первый раз в истории и, конечно, не в последний. Фанатизм есть, бедный украинский народ, можно сказать, только становится народом. Он не нация в том смысле, что он никогда не жил вместе. Он всегда был разделен. И эти страшные разделения, конечно, дают плоды. Все эти разделения - это последствия тех разделений, которые создали Австро-Венгрия, Литва и Польша. Это же совершенно растерзанный народ!

Вообще вопрос, можно ли говорить об одном народе в данном случае. Люди говорят на разных языках, нет единого унифицированного украинского языка. Дай им Бог, конечно, успеха! Но все это, как когда ребенок растет, у него болит все, и так и в этом случае.

Поэтому, я думаю, Бог даст, люди определятся. Будут православные, будут католики. Пусть будут. Но чтобы хотя бы мы, православные, жили между собою в мире. Проявления фанатизма опасны для души человека. И если мы будем поддерживать, то, это будет беда, но чем больше мы будем мирно сами жить, мирно молиться - тем легче будет это преодолевать. И, я думаю, что именно та линия, которую проводит блаженнейший Онуфрий, спокойно, тихо, без шума – это правильный ход в этом во всем движении.

Е.Никифоров: - А нам-то, мирянам, наблюдающим эти страстные бури, которые разрывают церковное тело, как нам спасаться? Что нужно делать, чтобы не замараться и стяжать дух мирен?

Митр. Марк: - Молиться за отступивших, прежде всего. Без того, чтобы войти во все эти дрязги, сохранить свое равновесие, свою любовь к Богу, и принять ту основу, что без Бога ничего не можем делать и не смеем ставить что-либо выше Бога – ни национальность, ни принадлежность к какому-то сообществу. Всё, наше общество – это Церковь. И она выше всего этого. Мы же видим, например, как у нас в Европе живем спокойно, мирно, хотя у нас очень много разных национальностей в церкви – и немцы, и французы, и крещеные евреи, и так далее. У нас нет никаких противоречий. И так должно быть, конечно, и в данном случае.

Е.Никифоров: - Ваши пожелания слушателям радио «Радонеж»?

Митр. Марк: - Чтобы сохранили мирный дух, любовь ко Христу и сознание, что Христос воскрес для всех нас.

Е.Никифоров: - Аминь! Спасибо большое, владыка.

Источник